ПТ

Еду в сад на «закрытие сезона». Осень, река обмелела, и подали «пэтэшку», «речной трамвай» — маленький теплоходик 50-х годов. Мой ровесник, если не старше. Фанерная обшивка внутри, круглые иллюминаторы, как на «Наутилусе», завинчивающиеся на два «барашка» на толстенных болтах. Не «барашки», а «бараны». Сиденья – фигурно выгнутые скамейки, какие стояли когда-то в парках, только поменьше.

Народ – одни старики. Я самый молодой, мне – пятьдесят.

— При Брежневе мы еще пожили… Это уж потом, в конце…

— Это при Хрущеве открыли границы, фестиваль-то этот. Триппер завезли…

Я сижу за письменным столом, поставленным между двумя скамейками. Стол явно старше судна. За ним еще в 37-м заседал какой-нибудь председатель колхоза или чекист. Краска на нем потрескалась, как на старинной иконе. Во многих местах протерлась или облупилась, обнажив множество предыдущих слоев. Последние четыре слоя – зеленого цвета различных оттенков. До этого стол был, видимо, голубым. Раритет.

Завели двигатель, вся фанера задребезжала. Не развалился бы. Прикидываю, как буду спасаться в случае чего. Шансов мало: двери узкие, бабки толстые. Платки подвязаны между вторым и третьим подбородками. Почему человек к старости становится так безобразен? Когда-то ведь это были симпатичные девчонки с упругими попами и гладкой кожей… Выныривать через иллюминатор, если удастся открутить эти «бараны»? А их, скорее всего, не трогали последние лет двадцать. Даже если откроешь иллюминатор, – хлынет вода, не выберешься, пока она не заполнит весь этот трюм. То есть, пассажирский салон.

Всё, хватит дурных мыслей, надо найти что-то положительное в этой ситуации. Что же?.. Я не голоден, мне не холодно и не сыро. Что еще? Да, пожалуй, и всё. Маловато… А если сказать: я сыт, мне тепло и сухо? Уже лучше. Я уже доволен. Мне даже радостно на душе от того, что я, например, еще не тону. Так как теплоход еще не развалился. Хотя, он может сделать это в любую минуту. Теплоход такой же старый, как и его пассажиры. И рейс этот – из далекого светлого прошлого в темную сырую могилу. Однако, я опять за старое…

Что же еще хорошего вокруг? Была бы хоть хорошая погода, можно было бы выйти на палубу и насладиться освежающим речным ветерком и живописными пейзажами. Однако, пасмурно и холодно. Сквозь маленькие мутные иллюминаторы можно рассмотреть только, как что-то проплывает мимо. Не больше. Такое ощущение, что я всю жизнь плыву на «ПТ» и вижу большую и интересную жизнь сквозь маленькие и мутные иллюминаторы. Догадываюсь, насколько там всё красиво, но ни попасть туда, ни даже рассмотреть как следует…

Вру, конечно, были и у меня настоящие впечатления от жизни. Но так коротки были эти моменты, и так их было мало! Досадно. 95 процентов рутины и сведения концов с концами. И для этого я родился на свет?

«Если хочешь быть счастливым, будь им!» Всё, буду счастливым! И это пустяки, что мне через неделю надо отдать пятнадцать тысяч, а у меня в кармане – остатки материной пенсии. Я счастлив! Я почти здоров, и зубы у меня болят пока не очень. Радует, что они еще есть. А еще я могу бросить пить и курить, это мой резерв. Я еще многое могу. А мог бы и не мочь. Или мочь, но не многое.

Говорят, надо нарочно улыбнуться, чтобы на душе стало веселее. Я попробовал. Гримаса, вроде, получилась, но эффекта нет. Дайте мне пятнадцать тысяч, и я буду вам радостно смеяться и весело шутить безо всех этих ужимок. А еще лучше – двадцать…

* * *

На обратном пути было уже не так плохо. Нелюбимая работа была позади, стало теплее, и я сел на открытом воздухе, на носу этого «Титаника». С долгами потом выкрутился. Сад продал. Больные зубы выдернул. В общем, не плохо…

2007